Интенсивное развитие науки в течение последних 250 лет привело к тому, что объем информации о мире, которым сейчас располагает человечество, неизмеримо превосходит возможности восприятия (усвоения) и хранения информации человеком. Темпы развития современной науки продолжают нарастать, накопление знаний явно преобладает над их обобщением, анализ — над синтезом, и этот разрыв все увеличивается. Наука не справляется с задачей сокращения избыточности в уже накопленном знании. Последствия этого неутешительны. Исчезли с лица Земли энциклопедисты, удлиняются сроки обучения, происходит узкая и сверхузкая специализация, возникает возможность потери общего языка даже в рамках одной науки, все более затрудняется формирование представлений современного человека о мире в целом.
Такое положение дел не может считаться нормальным. В науке последних десятилетий все явственнее проявляются зародыши синтетических направлений как внутри отдельных научных областей и в научных комплексах, так и в науке в целом. В качестве примеров можно назвать обобщающие концепции кибернетики, возникновение общей теории систем, внедрение математики как общенаучного языка в самые различные отрасли знания.
Таким образом, появляются средства объединения и обобщения ранее разрозненных и пока не связанных между собой данных, происходит выработка более точных языков описания, сокращается общий объем информации, представления о мире и отдельных областях знания становятся все более целостными. Однако, несмотря на некоторые успехи в этом направлении, необходимы специальные усилия для преодоления указанного выше противоречия между объемом накопленных наукой знаний и ограничениями отдельного человека в усвоении этой информации. Решение этой задачи требует все более полного и глубокого знания процессов отражения внешнего мира человеком.
С развитием науки ее основная задача — объяснять мир — не меняется, но формы и методы решения этой задачи не остаются неизменными. В классическом естествознании целью науки считалось причинное объяснение. Но XX век ознаменовался крупнейшими достижениями в исследовании структур важнейших целостных систем природы: атома, кристалла, молекул многих неорганических и органических веществ, молекул ДНК и гемоглобина, бактериальных вирусов, ядер атомов. Интенсивно исследуются биологические структуры на субклеточном, клеточном, организменном и популяционном уровнях. Все шире ведутся структурные исследования в психологии и социологии. Все полнее становятся наши знания о структуре Земли, солнечной системы и галактики. Все это привело к тому, что наряду с принципом причинности, а, по мнению некоторых авторов, даже доминирующим принципом объяснения в науке, стал принцип структурного объяснения.
Структура — одна из основных характеристик целостного объекта. Целостное, структурное представление о мире было идеалом античных ученых. Достижение понимания мира как «связного целого» Ф. Энгельс считал целью познания, для достижения которой необходимо «познание всей природы и истории» [1]. Формирование целостного представления является большой научной проблемой, требует серьезной работы по фильтрации, систематизации, преобразованию и обобщению накопленной информации.
В зависимости от уровня развития науки и сложности объекта уровень познания объекта как целого бывает различным. Однако несомненно и то, что познание объекта как целого является одной из вершин познания, к достижению которой должна стремиться любая наука. Такое познание может быть достигнуто на пути объединения двух целевых принципов познания — принципов причинности и структурности — при доминировании одно из них в каждом конкретном случае.
Целостность — объективное свойство предметов внешнего мира. На всех уровнях организации существуют целостные объекты. На микрофизическом уровне это атомы и молекулы, на биологическом — это клетки, организмы, популяции и биосфера, на социальном — это группы, коллективы, народы, общество, на психическом — это образ, сознание, личность, на космическом — это планетные системы, галактики и, наконец, Вселенная.
Человек стремится познать мир. Но будучи сам отражением мира, он тем самым познает и самого себя. «Человек стремится каким-то адекватным способом создать в себе простую и ясную картину мира; и это не только для того, чтобы преодолеть мир, в котором он живет, но и для того, чтобы в известной мере попытаться заменить этот мир созданной им картиной. Этим занимаются художник, поэт, теоретизирующий философ и естествоиспытатель, каждый по-своему. На эту картину и ее оформление человек переносит центр тяжести своей духовной жизни, чтобы в ней обрести покой и уверенность, которые он не может найти в слишком тесном головокружительном круговороте собственной жизни» [2].
Высшая цель каждой естественной науки состоит в том, чтобы разработать такую систему основных положений (принципов), которая позволила бы объяснить частные явления дедуктивным путем как следствия небольшого числа фундаментальных принципов. Эта идея находит своих сторонников во всех естественных науках. Так, М. Планк пишет: «Единый простой принцип должен охватывать все наблюдаемые и доступные наблюдению явления природы и давать возможность вычислять на основании неизвестных фактов прошедшие и в особенности будущие события» [3].
И далее: «Природа вещей такова, что цель эта не была достигнута до настоящего времени и никогда не может быть осуществлена в полной мере. Однако возможно все более приближаться к ней... Идеальная проблема не просто утопична, а, напротив, чрезвычайно плодотворна» [4].
Г. Спенсер изучал изменения и явления во всей Вселенной, чтобы уловить общий характер изменений. В. М. Бехтерев хотел свести к «единым принципам мирового процесса» закономерности всех явлений действительности, начиная от движения небесных тел и явлений неорганической природы и кончая психической деятельностью человека и сложными явлениями общественной жизни. Л. Берталанфи допускал возможность описания протекающих в организме процессов одной «интегрально-дифференциальной формулой». Число таких примеров очень велико.
Уверенность ученых в возможности достижения этой цели основана на философском принципе единства мира, справедливость которого подтверждается всем развитием естествознания. Общеизвестно положение Ф. Энгельса о том, что единство мира состоит в его материальности. Оно проявляется в единстве элементов вещества, во всеобщем законе сохранения и превращения вещества и энергии, в существовании единой меры информации, в общности законов управления, действующих в технике, природе и обществе, в единой системе организации мира, в поразительной общности принципов этой организации при неисчерпаемом многообразии ее форм. В последние годы в науке возникают мощные системы, такие, как кибернетика, общая теория языков, общая теория систем и другие. Это приводит к тому, что идея о единстве материалов, структур, процессов и движущих сил в мире становится мощным эвристическим принципом, позволяет сознательно направлять усилия на поиск все более общих закономерностей природы. Свое наивысшее выражение принцип единства мира найдет в единой науке будущего о природе и обществе — историческом естествознании, — которая «впоследствии включит в себя науку о человеке в такой же мере, в какой наука о человеке включит в себя естествознание: это будет одна наука» [5].
Таким образом, проблемы синтеза научных знаний и сокращения научной информации оказываются неразрывно связанными с идеалами современной науки — идеями целостности знания и единства мира, которые все более становятся и средствами решения этих проблем.
В науке наметились два основных метода изучения целого: «от части к целому» и «от целого к части». Эти два подхода имели свои истоки в трудовой практике человека, которому приходилось, как расчленять целостные объекты природы, так и создавать новые целостные образования из отдельных частей. Позже и в познании действительности возникли и существуют до сих пор два пути к познанию целого: анализ с последующим синтезом и синтез ранее накопленных частных знаний. При первом подходе делается попытка вывести свойства целого из свойств его частей. Во втором случае за исходное принимается целое и поведение частей выводится из законов, управляющих целым. Очевидно, что каждый из этих подходов является односторонним, хотя и приводит к успеху в конкретных исследованиях. Только диалектическое единство этих подходов может быть признано правильным методом исследования структуры целого.
В последние 15—20 лет были сделаны первые шаги на пути создания общей теории систем. Общая теория систем пытается выявить закономерности, общие для систем весьма широкого класса — от физических до социальных. Рассматриваются понятия целостности, организации, структуры, связи со средой, финальности и эквифинальности, роста и другие. По мнению А. Раппопорта, «общую теорию систем или, по крайней мере, ее математический аппарат можно рассматривать как попытку объединить механистический и организмический подходы с тем, чтобы воспользоваться преимуществами каждого из них» [6].
Однако, несмотря на всю привлекательность идеи интегральной целостности для познания явлений природы, она не обладает исчерпывающей полнотой и должна быть дополнена идеей эволюции. Часто эти идеи соперничают между собой и даже доминируют одна над другой с нарушением необходимых пропорций. И только в последние годы осознается потребность и делаются попытки (в биологии и психологии) синтеза этих основополагающих идей.
Эволюционный подход предполагает не только поперечную дискретность, но и продольную непрерывность, т. е. исследование не только различий между уровнями организации и этапами эволюции, но и обнаружение инвариантов эволюции, принадлежащих всем стадиям развития.
Отсюда следуют важные выводы о значении эволюционного подхода для изучения целого. Во-первых, исследование процессов становления и инволюции целого может дать о нем весьма ценную информацию. Во-вторых, наличие вертикальных инвариантов разной глубины в иерархии уровней организации показывает, что для изучения целого, принадлежащего одному уровню организации, можно и даже необходимо выйти за пределы этого уровня. Уже следствием этого вывода является заключение о том, что само отображение целого должно быть многоуровневым и может быть поставлен вопрос о числе и составе таких уровней, их значимости и взаимосвязи. Поэтому изучение психических явлений не может ограничиться собственно уровнем психики или уровнями биологическим и социальным. Только на основе учета всех уровней организации материи возможно наиболее полное познание психических явлений.
Ярким примером является такое сугубо человеческое явление, как музыка. Совершенно очевидно, что в музыке могут быть выделены физические, биологические, психические и социальные аспекты. Ни один из них, взятый в отдельности, не может дать полного представления о музыке. Только на основе многоуровневого описания музыкальные явления могут быть изучены в целом.
Очень часто локальное рассмотрение проблемы без ее целостного охвата приводит к неадекватному отражению. Этому способствует и то, что иногда неправомерно расширяется область применимости полученных результатов, не указываются границы применимости высказанных утверждений, а также используются многозначные термины без их уточнения применительно к контексту. При чрезмерном преувеличении значимости одной из частей целого особенно легко, как это бывало не раз в истории науки, прийти к ошибочным, часто даже идеалистическим выводам. Поэтому любая конкретная проблема должна исследоваться на фоне соответствующего ей целого, или, по крайней мере, на фоне ее ближайшего окружения. Чрезмерное акцентирование на одних сторонах целого может привести к неадекватности отражения и грубым ошибкам, независимо от причин такого акцентирования.
С появлением и развитием теории относительности становится все более понятным тот факт, что главным содержанием нашего знания о мире являются сведения об инвариантах преобразований и границах их инвариантности. Принципы инвариантности играют главную роль для любой аксиоматики. Ф. Клейн в «Эрлангской программе» так формулировал задачу построения формальной теории: «Дано многообразие и в нем — группа преобразований. Требуется развить теорию инвариантов этой группы» [7]. Законы сохранения, которые выводятся из геометрических принципов инвариантности, имеют более широкие пределы применимости, чем любая конкретная теория. Следствием закона сохранения является принцип дополнительности, а из принципа дополнительности могут быть выведены вариационные принципы, позволяющие определить количественное соотношение противоположных начал в целом, например, общего и особенного и других. В физике таким вариационным принципом является принцип наименьшего действия. В каждой конкретной области знаний найдены свои локальные инвариантные системы отношений. Примером инвариантности в психологии является свойство константности образа при изменении условий восприятия.
Если движутся и наблюдатель, и окружение, то «возникает дополнительная проблема: необходимо определить, какие из наблюдаемых изменений вызваны движением наблюдателя, а какие — движениями объектов окружения. Для разрешения этой проблемы фактически необходима способность абстрагировать инварианты высшего порядка — относительные инварианты состояния движения» [8].
В период накопления знаний внимание ученых сосредоточивалось на выделении специфики уровней организации и на поиске инвариантов внутри уровней организации. В настоящее время положение существенно меняется. Многие «внутриуровневые» понятия и инварианты становятся «межуровневыми» или даже общенаучными. Постепенно усваивается та мысль, что наличие таких инвариантов не означает «сведения» законов одного уровня к законам другого, а означает лишь то, что разные уровни наряду со специфическими обладают и общими закономерностями. Идея единства мира, таким образом, получает все новые подтверждения.
Познание целостного объекта является сложным и длительным процессом. Вот некоторые из задач познания целого, которые перечисляет В. Г. Афанасьев [9]. Познать целое — значит, во-первых, раскрыть:
во-вторых, понять:
В познании и созидании целого огромная роль принадлежит не только науке, но и искусству. В силу особенностей восприятия мира художниками, у которых преобладает синтетическое начало, оно от природы является целостным. Результатом их творчества также являются законченные и, в идеале, гармоничные произведения. По-видимому, нигде так не сближаются между собою наука и искусство, как в области отражения целостных картин мира. Поэтому естественно при изучении целостных систем попытаться использовать некоторые достижения искусства в этой области. В контексте данной книги обращение к искусству тем более оправданно и необходимо, что искусство еще теснее, чем наука, связано с процессами непосредственного восприятия.
Задача исследования систем большой сложности все чаще заставляет ученых обращаться к идеям и методам искусства: «Большие системы требуют к себе комплексного, междисциплинарного подхода, как то отчетливо видно в кибернетике, системотехнике, науках о Вселенной и о Земле и т. д. Именно поэтому ученый все чаще вынужден прибегать к обобщенным, укрупненным моделям и программам, а с ними и к образам, как к средствам такого укрупнения» [10].
В настоящее время общепризнано, что наука и искусство — это две различные, не сводимые друг к другу формы отражения внешнего мира человеком, каждая из которых имеет свои цели и методы. Однако общепризнан и тот факт, что наука и искусство имеют и много общего: один и тот же объект приложения (реальный мир), творческое начало. История науки и искусства знает много примеров объединения ученого и художника в одном лице (Лукреций Кар, Леонардо да Винчи, Ломоносов, Гете, Эразм, Дарвин). Как наука, так и искусство используют абстракции и обобщения, но характер их специфичен. Не подлежит сомнению, что в деле познания человеком окружающего мира и самого себя наука и искусство дополняют и обогащают друг друга. «Причина, почему искусство может нас обогатить, заключается в его способности напоминать нам о гармониях, недосягаемых для систематического анализа» [11].
Специфика искусства состоит в том, что «...в художественном освоении мира мы видим диалектическое „сопряжение“ противоположных начал — материального и духовного, рационального и иррационального, упорядоченного и неупорядоченного, сконструированного и сотворенного, устойчиво-инвариантного и индивидуально-вариативного, объективного и субъективного, а значит, в конечном счете, — формализуемого и неформализуемого. В этом отношении искусство оказывается единственным продуктом человеческой деятельности, в котором человек воспроизводит свою собственную структуру — ни в технических, ни в научных объектах подобного слияния противоположностей мы не увидим» [12].
Уже давно было подмечено, что между процессами восприятия и познания существуют глубокая аналогия и органическая связь. Роль восприятия в познании не исчерпывается тем, что оно наряду с ощущениями, обеспечивает непосредственный контакт человека с внешним миром. Сравнивая процессы восприятия и познания, Д. Бом приходит к выводу о том, что: «не существует резкой границы между абстракциями непосредственного восприятия и абстракциями, составляющими наши познания, даже если эти познания относятся к высшему уровню, достигнутому естественными науками и математикой» [13]. Он пишет также: «...в процессе восприятия мы получили информацию о мире, главным образом, благодаря чувствительности к инвариантам во взаимосвязях между нашими собственными движениями, действиями, испытаниями и пр., и ответной реакцией, которую воспринимаем нашими органами чувств. Такие инвариантные взаимодействия сразу же отражаются в нашем сознании в виде конструкций, во „внутреннем видении“, включающих в себя фактически гипотезу, которая объясняет инвариантные характеристики, найденные нами, вплоть до настоящего момента в подобного рода опытах. Эта гипотеза, однако, носит экспериментальный характер в том смысле, что она заменяется другой, если при последующих движениях, действиях, опытах и т. д. мы наталкиваемся на факты, противоречащие выводам наших конструкций» [14].
Аналогия между процессами восприятия и познания проявляется более полно, если учесть генетические и функциональные связи восприятия и мышления. Генетически мышление развивается после восприятия и на его основе. Объекты и операции восприятия и мышления во многом сходны. Связь восприятия и мышления отражается и в многочисленных терминах: образное мышление, визуальная эвристика и т. п. Р. Л. Грегори [15] рассматривает восприятие как прототип мышления, а науку как «своего рода опосредованное восприятие».
Существуют понятия филогенеза, онтогенеза и актуального генеза (сокращенно ФОА-генеза), характеризующие процессы, сильно отличающиеся по масштабам времени, но имеющие определенное сходство между собой. По аналогии можно говорить о познании человечества, познавательной деятельности отдельного человека и акте конкретного восприятия. Эти процессы также имеют различные временные масштабы, и может быть высказана гипотеза о том, что между ними, также должны существовать глубокие внутренние аналогии.
Если эта гипотеза верна, то должны существовать аналогии и между восприятием целостного объекта, процессом построения субъективной картины мира у отдельного человека и процессом построения научной картины мира наукой в целом. Именно поэтому изучение проблем, связанных с восприятием целостных объектов, представляет интерес и для изучения процессов познания. Для того чтобы рассмотреть проблемы восприятия целостных объектов и обсудить пути их решения, рассмотрим кратко современные представления о восприятии.
Как было показано выше, отражение объективной действительности как целого является одной из основных задач современной науки. В решении этой задачи принимают участие различные психические функции. Среди них восприятию принадлежит особая роль, ибо именно оно обеспечивает непосредственный контакт человека с внешним миром как сложной системой стимулов. Ощущение, являясь предельным случаем восприятия, обеспечивает непосредственный, но «точечный», элементный контакт; представление и мышление обеспечивают системное, но не непосредственное отображение внешнего мира. Будучи промежуточным уровнем отражения, восприятие в определенной степени обладает свойствами ощущения и мышления. Восприятие, как и мышление, осуществляет определенные операции анализа и синтеза. Именно это и обусловливает особое значение восприятия для понимания отображения целостной картины мира. Многие авторы, давая определение восприятия, отмечают как его существенные свойства — целостность и единство. Восприятие представляет собой процесс чувственно-образного отражения предметов и явлений в единстве их свойств. Эти образы всегда имеют целостный характер.
Восприятие выполняет различные функции, главными из которых являются: обеспечение самосознания, отображение объективного мира в субъективный образ и регуляция деятельности (узнавание, коррекция и др.). В зависимости от функции находится время акта восприятия — от долей секунды до часов, дней и лет. Роль восприятия как условия самосознания вытекает из необходимости непрерывного информационного обмена организма со средой.
Восприятие обеспечивает важный компонент самосознания — актуальную автоафферентацию, на фоне которой и происходит восприятие конкретных предметов и формирование образов, реализация конкретной деятельности. В обычных условиях автоафферентация полимодальна и, согласно современным представлениям, реализуется по кольцевой схеме. «Система „я — второе я“, рецепторы органов чувств („вход“ системы), каналы связи, проходящие через внешнюю среду, наконец, внешняя среда — все это звенья единой замкнутой цепи самоафферентации. Психические состояния являются результатом функционирования всей цепи в целом и в этом смысле не могут быть локализованы позвенно, но по условиям своего возникновения они могут быть соотнесены с функционированием того или другого звена в процессе отражения» [16].
Что же такое восприятие? Восприятие — сложное понятие, не имеющее до настоящего времени общепринятого определения. В разное время психологи вкладывали в него разное содержание, раскрывая его различные стороны. Восприятие рассматривалось как процесс и как результат. В восприятии-процессе выделялись его активные и пассивные осознаваемые и неосознаваемые компоненты, выделялись фазы и этапы процесса, производилась классификация, и изучался генез действий по формированию образа.
Главным (а иногда и единственным) результатом восприятия считается формирование образов внешнего мира. Однако любой акт восприятия всегда приводит к изменению состояния организма, поэтому изменение состояния должно обязательно рассматриваться как необходимый компонент результата восприятия. Оба эти результата (компоненты целостной реакции организма) — суть изменения структур и параметров внутренних подсистем организма — субъективны по своей природе и труднодоступны для экспериментального объективного исследования. И как процесс, и как результат восприятие является функцией внешней среды и ОА-генеза.
Восприятие может рассматриваться и в более узком смысле, это сокращение объема понятия можно осуществить сечением по структурному или функциональному признаку. Так, можно рассматривать поли- и унимодальное восприятие, восприятие как процесс формирования образа, отделяя его от процесса узнавания и т. д. Существенно только, чтобы в каждом контексте было указано, в каком смысле употреблено это понятие. В данном контексте восприятие будет рассматриваться в широком смысле как процесс непосредственного информационного взаимодействия организма с объектом (средой), в результате которого происходит целостное отображение объекта (среды) вследствие изменения структуры и динамики определенных подсистем организма. Необходимые уточнения и ограничения будут приведены в соответствующих разделах.
В психологии отчетливо проявляются два основных подхода к проблемам восприятия — структурный и функциональный, каждый из которых объединяет группу проблем.
Структурный подход включает в себя анализ объектов восприятия, изучение функции, структуры и свойств образа, соотношения образа и объекта, структуры отражающей системы. Выше была дана краткая характеристика двух подходов к изучению целостных систем. Оба подхода нашли свое отражение и в психологической науке. Механистическое направление было представлено ассоцианизмом и бихевиоризмом. Философской основой этих направлений было учение Декарта. В качестве элементов ассоцианисты рассматривали ощущения, идеи, в качестве объединяющего начала — ассоциацию (правила объединения) по смежности и сходству с основным ее принципом — повторением, подчеркивая положительное значение новизны. Результатом ассоциации является сложный психический акт. Считалось, что функция периферии состоит в анализе, разложении стимула на сенсорные элементы, синтез же этих элементов и восприятие производит мозг на основе ассоциаций. Основным методом исследования был метод интроспекции.
Бихевиористы в качестве элементов используют сенсомоторные отношения или акты поведения, условные рефлексы, пары «стимул-реакция». Предполагается, что если известно большинство таких отношений, то можно предсказать поведение субъекта. Интересное замечание по этому поводу имеется в работе М. Тода и Э. Х. Шуфорда (мл.): «Можно сконструировать поведение из элементарных отношений, если только знать, как его конструировать» [17].
По сравнению с этими направлениями психоанализ Фрейда можно назвать «крупноблочным строительством» психики, точнее ее мотивационной основы. Однако основные «блоки» («я», «оно», «сверх-я») были достаточно аморфными, поэтому неоднократные попытки сложить из них прочное здание не увенчались успехом, хотя рациональные зерна в этой системе, безусловно, имелись.
Организмический подход в психологии был осуществлен в теории гештальта. «Гештальтистская психология была реакцией против атомизма всех разновидностей ассоциативной психологии» [18]. Первичным считается целое (образ, мысль, личность) — гештальт. Гештальт, по Вертгеймеру, — это «целостности, чье поведение не детерминируется поведением индивидуальных элементов, из которых оно состоит, но где сами частные процессы детерминируются внутренней природой целого» [19]. Кёлер пытался рассматривать общие законы организации, применимые как к физическим и биологическим, так и к психологическим явлениям. С этих позиций рассматривалось не только восприятие, но и обучение, действие, эмоции и другие психические феномены.
Особенно большой вклад внесли гештальтисты в экспериментальные исследования и теорию восприятия. Эренфельс ввел понятие о geschtaltqualitaten (гештальткачествах) формы. Шуман установил некоторые правила образования единства в зрительном поле. Бенусси показал важность центральных факторов в восприятии формы и особенно установок на целостное и анализирующее восприятие. Бюлер применил количественные методы к исследованию восприятия формы. Рубин разработал вопрос о соотношении фигуры и фона. Вертгеймер установил ряд принципов выделения формы из зашумленного зрительного поля.
Ученые этого направления внесли также очень большой вклад в теорию и практику изучения восприятия целостных объектов. Конечно, сегодня видны недостатки, ограничения и ошибки гештальттеории, но, несомненно, и то, что многие их идеи и результаты вошли в основной фонд психологического знания. Ряд понятий гештальттеории плохо определен, часто не выявлена специфика общих понятий применительно к психологии, не фиксированы границы применимости установленных закономерностей. При изучении целого оказались нарушенными пропорции между целым и частью (в сторону целого) и между структурой и функцией (в пользу структуры), игнорировалась эволюция структур.
Ошибка физической интерпретации психических явлений заключалась не в обращении к физическим понятиям, а в игнорировании данных биологии, с одной стороны, и общественной природы человека — с другой. К тому же имел место лишь психофизический параллелизм, причинные отношения не рассматривались. Отметим также, что в гештальттеории не учитывалось влияние на восприятие факторов мотивации.
Сводку результатов работ гештальтистов дал Хелсон [20]. Основными понятиями гештальта являются понятия конфигурации, формы, фигуры, фона, структуры. Конфигурация есть любое отделенное, неоднородное, члененное целое, все члены которого взаимосвязаны и обусловливают свойства друг друга. Конфигурация не есть сумма частей или частей и отношений. Восприятие конфигураций не есть восприятие частей и отношений. Конфигурация содержит свойства сверх свойств их частей и отношений.
Форма — наиболее важное свойство конфигурации. Свойства формы: простота, гомогенность, целостность, замкнутость, хорошая форма. Все конфигурации обладают фигурой (оформленной частью) и фоном, имеющими различные свойства. Конфигурации могут обладать различной структурой, которая, в свою очередь определяет их ясность, выразительность, устойчивость. Каждая конфигурация имеет тенденцию к упорядочению (стремится к «хорошей» фигуре). Конфигурации могут обладать одним или несколькими «центрами притяжения», на основе которых строится целое. Более значащая из двух структур стремится превалировать. Каждая конфигурация обладает общими и индивидуальными (уникальными) свойствами.
Конфигурации встречаются на всех уровнях организации. На разных уровнях конфигурации обладают спецификой. Динамические процессы лежат в основе всех конфигураций. Может быть введен критерий качества конфигурации. Следует различать гомогенные и гетерогенные конфигурации, а также неконфигурации (хаос), открытые и закрытые, завершенные и незавершенные, более или менее сложные. Критерии качества по разным признакам могут не совпадать. Возможно, обособить сенсорные, моторные, сенсомоторные, мнемические и другие конфигурации. Любой процесс, проявляющий направленность в смене состояний, можно назвать конфигурацией. Восприятие даже неизменяющихся объектов (картина) есть процесс.
Изменения конфигураций происходят с различной скоростью под действием внутренних и внешних сил. Конфигурации стремятся стать столь «хорошими», точными и выразительными, сколь возможно (закон прегнантности). Но они могут измениться в направлении более однородного сглаженного состояния, в направлении уменьшения различий или в направлении максимальной простоты (закон простоты). Конфигурации стремятся стать завершенными во времени (закон полноты). Конфигурации обладают устойчивостью, подчиняются закону наименьшего действия. Изменение в одной части конфигурации может быть сделано только за счет другой (закон компенсации). Относительно нечлененные, нечеткие конфигурации стремятся стать члененными, причем при членении конфигурации стремятся к симметрии, равновесию и пропорции. Конфигурации стремятся проявиться в своем нормальном, характерном или среднем виде. Конфигурации могут объединяться в новые конфигурации, причем простые объединяются легче, чем сложные. Конфигурационные изменения могут быть непрерывными или дискретными.
Конфигурация предшествует своим частям и отношениям. Конфигурации могут быть анализируемы в частях и отношениях, а также с точки зрения необходимых и достаточных условий их появления. Части и отношения есть результат распада конфигурацией в другие, которые могут быть и сложнее исходных. Конфигурации обусловливают свои части (закон детерминации). Степень целостности может быть различной. Максимум связности приводит к гомогенным целостностям. Свойства частей в конфигурации зависят от: 1) положения внутри структуры, 2) членства в фигуре, 3) связи с центром притяжения целого, 4) роли в схеме целого, 5) степени открытости.
Отношение частей к своим конфигурациям сводится, главным образом, к следующим закономерностям. Изменение частей изменяет целое. Лучшие конфигурации более «чувствительны» к изменениям частей. Восприятие и реакция на части и отношения отличаются от восприятия и реакций на конфигурации. Возможна реакция на части в отношении, которая также не совпадает с реакцией на конфигурацию. Восприятие части препятствует восприятию целого, и наоборот. Одна и та же часть в разных конфигурациях обладает разными свойствами. Возможна оптимальная по заданному критерию упорядоченность частей в конфигурации. Один и тот же набор частей позволяет получить не единственную конфигурацию. Подобные и близкие части стремятся к объединению сильнее, чем неподобные (закон подобия) и далекие. При нескольких возможностях достройки части до целого эта достройка производится по наиболее простому и естественному пути (закон продолжения). Любое изменение в части, противоположное общей тенденции целого, будет подавляться (закон общей судьбы). Тенденция создавать порядок из хаоса, связывать несвязанное, формировать структуры из групп является естественной. Эта тенденция сопровождается чувством целостности, что является большим, чем приятное, является частью динамики полного процесса. Существуют индивидуальные различия в отношении восприятия частей и целого (аналитический и тотальный типы). Существует тенденция к нормальному распределению реакций, на свойства конфигураций.
Далее Хелсон перечисляет объективные и субъективные факторы, влияющие на восприятие конфигураций. К объективным он относит силу конфигурации, которая определяется степенью доминирования внутренних сил над внешними (сильные конфигурации более устойчивы, чем слабые); к субъективным — внимание, установку, интерес, привычки.
Общие факторы, влияющие на физические, биологические и другие системы, действуют и на соответствующие конфигурации. Если считать, что психологические феномены в некоторой степени связаны и зависят от биологических, химических и физических процессов, то они должны быть активны в формировании конфигураций. Конфигурации ограничены в пространстве и времени. Это особенно верно для психологических конфигураций. Слабые конфигурации не могут быть «усилены» за счет субъективных факторов сколько-нибудь значительно. В то же время сильная конфигурация требует от организма меньших усилий для своего проявления и реакции.
Помимо результатов, приведенных в обзоре Хелсона, психологи этого направления сформировали следующие законы: закон изоморфизма физических и физиологических форм, принцип относительности и переноса (транспозиция), принцип динамизма перцептивного поля, закон константности. Этот обзор показывает, какой широкий круг вопросов был в поле внимания гештальтпсихологов. В ряде случаев их положения оказываются противоречивыми. Так, явление фигурного последействия в противоречии с законом прегнантности. Но особенно большие трудности встречались у гештальтистов в связи с интерпретацией наблюдаемых феноменов. Недостаток физиологических знаний побуждал заполнять этот пробел различного рода гипотезами, которые были опровергнуты дальнейшим развитием науки.
Если еще раз обратиться к изложенному обзору, то можно заметить, что почти для всех положений автор не указывает границ их применимости, из-за этого некоторые положения оказываются противоречивыми. Сами авторы несоразмерно преувеличили значение целого по отношению к составляющим его частям. Правильно отмечая первичность целого, они мало уделили внимания его структуре и лишь подошли к его синтезу на основе предшествующего анализа структуры.
Объективной основой целостности восприятия является целостность предметов и процессов реального мира. К таким объектам и процессам относятся как структурные элементы внешней среды, так и целостность самого объекта и процессов с его участием. Гештальтпсихологи отрицали объективную основу целостности во внешнем по отношению к человеку мире. Но они исходили из целостности организма и его частей. Именно нервная система обладает таким фактором целостности — «сенсорным полем» (Келер). «Обособление целого происходит лишь в нервной системе» [21]. Вертгеймер пытался представить себе модель механизма целостного восприятия. Он предполагал, что на сетчатке глаза образуется сложный рельеф электрического поля, который характеризуется некоторым усредненным потенциалом, который и является носителем целостности (гештальта). Основное внимание школа гештальта, уделяла структуре и значительно меньше — процессу. Гештальттеория недооценивала научение восприятию.
Всякое исследование и любая теория неизбежно ограничены. Поэтому так важно указание границ применимости теории, ибо всегда есть опасность ошибки, когда из теории делаются выводы, выходящие за пределы ограничений, при которых теория верна.
Психический образ объекта — это отображение объекта с той или иной степенью соответствия. Как известно, в психическом образе находят свое отражение модальные, пространственно-временные, информационно-энергетические, а также вещественные (для телерецепторов опосредованные базальными рецепторами) характеристики объекта. Как результат восприятия психический образ есть функция свойств объекта, условий восприятия и свойств субъекта. Поэтому основной прием экспериментального изучения образа состоит в исследовании различий между объектом и образом в зависимости от вариаций свойств объекта, условий восприятия и характеристик субъекта. Характеристики образа устанавливаются на основании рисунка, словесного отчета или по методу узнавания.
Что такое образ с точки зрения его материального субстрата? С одной стороны, это энграмма, т. е. хранящаяся в памяти информация, которая может быть воспроизведена. Исчерпывается ли этим образ? По-видимому, нет. Вероятно, к материальным компонентам образа следует отнести также действия, совершаемые при воспроизведении энграммы. В зависимости от сенсорных и перцептивных алфавитов, которыми обладает человек, энграмма образа памяти, по-видимому, имеет различную структуру: она может быть синтетической, дополнительной или коррективной. Энграмма образа содержит больше чем копию объекта, помимо информации об объекте в ней содержатся также информация об операциях, ассоциативные связи образа нового объекта с ранее накопленным содержанием памяти.
Образ обладает определенной функцией, структурой и свойствами. В зависимости от функции образа (образ как эталон класса при опознании, образ как регулятор состояния, образ как регулятор действия) один и тот же объект может служить источником различных образов. Вместе с тем независимо от функции образа его свойства детерминируются в значительной степени объектом. Так, одно из важнейших свойств образа — целостность детерминируется единством, целостностью, связностью объекта независимо от того, воспринимается ли объект поли- или унимодально. По Дж. Брунеру, представления о мире могут формироваться тремя способами. «Каждый из трех способов представления — действенный, образный и символический — отражает события своим особым образом. Каждый из них накладывает сильный отпечаток на психическую жизнь ребенка в разных возрастах; в интеллектуальной жизни взрослого человека взаимодействие всех трех линий сохраняется, составляя одну из главных ее черт» [22]. И далее: «... три системы презентации параллельны друг другу и каждая имеет свои неповторимые особенности, при этом возможен частичный перевод с одного „языка“ на другой» [23]. Соответственно можно классифицировать образы ла двигательные, чувственные и умственные.
Чувственные образы принято делить на первичные (образы восприятия) и вторичные (образы представления). Образы восприятия возникают в результате непосредственного взаимодействия субъекта с объектом, образы представлений — без такого взаимодействия, на основе следов, имеющихся в памяти субъекта. Однако «непосредственное взаимодействие» очень часто имеет локальный характер, не захватывает объекта в целом. Это имеет место всегда, когда объект велик или сложен, когда происходит его сукцессивное восприятие. В этом случае целостный образ возникает уже в памяти субъекта. Является ли такой образ образом восприятия или образом представления? По-видимому, это какая-то промежуточная форма. Еще одной формой вторичных образов являются образы воображения.
Восприятие сложного объекта (или большого во времени и пространстве) не позволяет согласовать объект с объемом рецептора и входа вообще. Поэтому даже при непосредственном восприятии образ формируется путем синтеза последовательных локальных (по времени и пространству) слепков. Поэтому этот синтез происходит уже в пространстве субъекта. Отличие от представлений здесь лишь в давности восприятия этих отдельных слепков и в возможности (при зрительном и осязательном восприятии) произвольного повторного обращения к тем или другим частям объекта.
В психологии установлены следующие свойства образа восприятия: константность, целостность, структурность, предметность и свойства образа представления: обобщенность, фрагментарность, избирательность, бледность, схематичность и некоторые другие. Подробную характеристику этих свойств можно найти в монографии Л. М. Веккера [24].
Соотношение объекта и образа зависит, по крайней мере, от трех групп факторов: свойств объектов восприятия, условий восприятия и индивидуальных особенностей субъекта. Влияние свойств объекта на образ изучали гештальтпсихологи, влияние условий восприятия на образ изучалось школой японских психологов под руководством Акишиге и многими советскими психологами, данных о влиянии на формирование образа индивидуальных различий (кроме влияния установки) пока еще очень мало.
Говоря о соответствии свойств объекта и образа, мы имеем в виду именно отображающее соответствие, а не тождественность их свойств, подобно тому, как объективному свойству интенсивности света соответствует яркость — субъективное отражение интенсивности света. В обычной практике задача восприятия сводится к опознанию, определению размеров, локализации в пространстве отдельных признаков и синдромов признаков. Трудность — в восприятии индивидуальных характеристик объекта. «Наша память очень часто подравнивает различные, но близкие формы к некоторому стандарту. Это легко объяснить. Восприятие индивидуальных различий формы редко составляет прямую задачу нашего восприятия» [25]. Только «...в процессе изобразительной деятельности зрительное восприятие определенных сторон предмета: формы, цвета, положения — поднимается на более высокую ступень, развивая и обнаруживая все свои возможности, показывая открыто и расчлененно то, что в других задачах, выдвигаемых жизнью перед зрением, решается суммарно и неточно» [26].
Опознавательный образ объекта вариативен. Он зависит от условий наблюдения (пространственных и временных), от алфавита знаков и т. д. Поэтому не может быть однозначно решен вопрос о наборе элементов и алгоритме создания из них опознавательного образа. Наоборот, образ объекта (для запоминания с целью воспроизведения) более постоянен, не зависит от условий наблюдения и алфавита. Но образ может варьировать не только при опознании. Хорошо известно, что один и тот же объект, например произведение искусства, воспринимается нами по-разному. Это происходит вследствие изменений, которые совершаются в нас — изменений установки, критериев оценки, сенсорно-перцептивной тренированности, изменения способностей к анализу и синтезу. Это положение тем более верно, чем сложнее объект восприятия. Эффективность восприятия обусловливается соответствием свойств объекта и совокупности всех свойств субъекта восприятия, от сенсорных до личностных.
Конгруэнтность объекта и образа или метрическая инвариантность образа по отношению к объекту — предельный случай соотношения образа и объекта. От этого крайнего случая отношение между объектом и образом может варьировать по разным принципам: в направлении изменения степени общности (образ класса); по линии изменения уровня обобщенности (от метрики к топологии); по линии изменения степени абстрактности; по линии селективных преобразований, путем привнесения в образ дополнительных деталей и т. д. Образ есть результат активного процесса, в результате которого одни части стимула подчеркиваются и даже видоизменяются, а другие, наоборот, подавляются.
В отношении общей структуры механизма восприятия имеются две основные концепции — линейная и кольцевая. В настоящее время можно считать общепринятым положение о том, что основу механизма формирования образа составляет сеченовское рефлекторное кольцо. Утверждению этой концепции содействовали, в сильной степени, развитие кибернетики, а также, теоретические работы физиологов и психологов (Н. Бернштейн, Дж. Миллер, Е. Галантер, К. Прибрам, П. К. Анохин, А. Н. Леонтьев, Л. М. Веккер).
Функциональный подход к процессам восприятия включает в себя анализ активного характера восприятия, изучение генетического становления процесса восприятия, соотношения сукцессивности и симультанности в восприятии, процесса формирования образа, формирования сенсорных и перцептивных алфавитов, обучения восприятию, изменения состояния при восприятии. В современной психологии прочно установилось представление о многоуровневости и многофазности психических процессов. «При изучении психической деятельности и психических процессов важно учитывать, что они обычно протекают на разных уровнях и что вместе с тем всякое внешнее противопоставление „высших“ психических процессов „низшим“ неправомерно потому, что всякий высший психический процесс предполагает низшие и совершается на их основе. ...Психические процессы протекают сразу на нескольких уровнях, и высший уровень реально всегда существует лишь неотрывно от низших. Они всегда взаимосвязаны и образуют единое целое» [27]. По отношению к процессам отражения общепринятым является их деление на процессы ощущения, восприятия и мышления. Этим уровням соответствуют процессы, механизмы, алфавиты, образы и уровни организации сигналов.
Восприятие есть процесс взаимодействия субъекта с объектом, в этом взаимодействии следует различать активные и пассивные, произвольные и непроизвольные, осознаваемые и неосознаваемые компоненты. «Орудиями» активного взаимодействия с объектом служат сенсомоторные, перцептивные и умственные действия субъекта: как и любые другие действия, они могут быть произвольными и непроизвольными. В онтогенезе непроизвольные действия предшествуют произвольным, причем произвольные действия имеют тенденцию переходить в непроизвольные. Как и любые другие действия, они обладают вариативностью при решении одной и той же задачи даже у одного и того же субъекта.
Активность субъекта при восприятии, проявляющаяся в его произвольных действиях, имеет вполне определенные границы. Хотя при определенных условиях восприятия и отсутствует жесткое соответствие между объектом и образом (смена «фигура — фон», переструктурирование зрительного образа и т. д.), однако и в этих условиях образ в значительной степени детерминирован объектом. Кроме того, активность субъекта может проявляться лишь на уровне структуры, на уровне же элементов имеет место пассивный процесс (Л. М. Веккер). Между активными и пассивными компонентами восприятия существуют определенные пропорции. Нарушение этих пропорций при интерпретации восприятия неизбежно даст неверное представление. Активные движения не вносят произвола в восприятие, наоборот, «именно с их (активных движений — В. Г.) помощью всегда проверяются, исправляются, видоизменяются и т. д. рабочие «гипотезы „внутреннего видения“ восприятия» [28].
Уже К. Бюлер рассматривал восприятие как процесс построения образа при помощи активных действий, развивающихся в онтогенезе. Основополагающие теоретические и экспериментальные исследования активных действий при восприятии были выполнены Ж. Пиаже с сотрудниками. Ж. Пиаже исходил из представлений гештальтпсихологии о примате целого, перцептивных структурах, эффектах поля и т. д. Он вводит понятие о перцептивных действиях, которые объединяют результаты одномоментных восприятий. Он исследовал также моторные компоненты перцептивных действий и установил, что с возрастом повышаются их точность и степень автоматизированности. Было также установлено, что с развитием моторного аппарата глаза расширяется и пространственно-временная область перцептивных действий.
В перцептивных действиях Ж. Пиаже выделяет исследование, перенос, транспозицию, помещение в перцептивные координаты, антиципацию. Он использует также понятие перцептивных обобщений, вводит понятие системы перцептивных действий и ставит проблему генезиса перцептивных структур как результата взаимодействия «эффектов поля» и перцептивных действий. Совершенствующиеся в онтогенезе действия порождают новые перцептивные структуры. Движущими силами такого совершенствования являются, с одной стороны, тенденция к уравновешиванию, а с другой — влияние сенсомоторных и интеллектуальных схем действия. Идея генезиса структур и действий неизбежно ставит вопрос об исходных, начальных структурах и действиях и о первичности структур или действий. По этому вопросу исследователи придерживаются различных точек зрения.
Д. Гибсон исходит из того, что носителем информации является распределение стимульной энергии. Зрительная система в целом обладает сенситивностью к переменным «высшего порядка», к числу которых относятся создаваемые распределением стимуляции границы между отдельными частями «зрительного множества», формы их связи (прямолинейность, кривизна и др.), отношения интенсивностей, изменения плотности, движение одних границ относительно других и т. д. Гибсон рассматривает восприятие как активный процесс добывания информации, необходимой организму. Восприятие фиксирует инварианты, соответствующие устойчивым свойствам и отношениям реального мира. Расчленение информации производится перцептивными действиями. Восприятие временных и пространственных стимулов имеет, по Гибсону, много общего. С развитием восприятия увеличивается количество предметов, для которых образованы опознавательные признаки, а сами эти признаки укрупняются.
Д. Гибсон исходит из того, что движущей силой выделения инвариантов являются врожденные потребности к дифференциации и уменьшению неопределенности и, следовательно, восприятие не зависит от практических потребностей и внешнего подкрепления. Этот процесс выделения укрупняющихся единиц и уточнения деталей продолжается на протяжении всей жизни человека.
Чрезвычайно плодотворной для понимания процесса и механизмов формирования образа оказалась гипотеза А. Н. Леонтьева об уподоблении состояний отражающей системы человека свойствам воспринимаемого объекта. Она позволила понять роль эффекторных механизмов рефлекторного кольца при зрительном, слуховом и осязательном восприятии. Детальное изучение гностических действий при восприятии осуществлено А. В. Запорожцем, Б. Г. Ананьевым, Б. Ф. Ломовым, В. П. Зинченко и их сотрудниками. Была осуществлена классификация перцептивных действий, определены их функции, установлены этапы перцептивных действий, выяснена роль моторных компонентов этих действий.
Многочисленные экспериментальные исследования генеза восприятия, выполненные в последние десятилетия (Пиаже, Хейн, Хелд, Прибрам, В. Зинченко, Венгер и др.), позволили найти ответы на многие вопросы обучения восприятию. Несостоятельными оказались как теория нативистов о врожденности основной, пространственно-временной организации сенсорного материала, так и положение гештальтистов о первичности и простоте общей, формы и независимости ее от научения.
Изменение состояния как результат восприятия изучено весьма слабо, хотя во многих случаях именно изменение состояния, а не передача информации или формирование образа является главной целью и результатом восприятия. Одной из причин такого положения является недостаточная разработка теории состояний в психологии вообще. Некоторые аспекты изменения состояний при восприятии обсуждаются в главе IV.
Различные целостные системы имеют общие свойства, обладают инвариантами целого. Любые отображения целого должны отражать эту общность. Общие закономерности отображения целого наряду со специфическими особенностями психического отражения должны проявляться и в восприятии целостных объектов. Значимость проблемы восприятия целого обусловлена рядом факторов. Изучение закономерностей восприятия целого, в силу рассмотренной выше аналогии между восприятием и познанием может способствовать пониманию процесса познания целостных объектов природы, формированию у человека целостной картины мира.
Отображение целостных объектов человеком происходит на разных Уровнях психического отражения. Изучение взаимоотношений и взаимодействий этих уровней, развитие представлений об отражающей системе человека как о динамическом целом позволят обобщить и по-новому интерпретировать многие экспериментальные данные. Помимо теоретического, проблема восприятия целого имеет и большое практическое значение. Расширяется область познания человека, интенсивно создаются искусственные среды, увеличивается сложность систем, с которыми имеет дело человек. Возникает необходимость, как в процессе обучения, так и в процессе трудовой деятельности иметь адекватные для человека информационные отображения таких систем.
Знание законов отображения целостных систем необходимо не только при восприятии, но и в процессе создания, проектирования и конструирования целостных систем отображения. В науке все чаще применяются комплексные методы исследования, использующие системы методов и методик, правильная их организация также требует знания возможностей человеческого восприятия. Нужно еще упомянуть и о расширении класса задач, с которыми имеет дело человек: в процессе управляющей деятельности требуется быстрая ориентировка в обстановке, целостная оценка ситуации для принятия решения, организации или планирования исполнительной деятельности. Способность «видеть» обстановку в целом становится необходимым профессиональным качеством для многих видов деятельности.
В акте восприятия целостного объекта можно выделить три основных компонента — объект восприятия, субъект восприятия, процесс восприятия. В данной работе проблема восприятия целого рассматривается как бы через призму объекта восприятия. Процесс восприятия и воспринимающий субъект также рассматриваются с позиций целостности. Таким образом, предмет и метод исследования оказываются органически связанными. Это обстоятельство в значительной степени определило общий план книги, выбор конкретных задач и методов их решения. Особый интерес в связи с этим представляют такие объекты восприятия, которые одновременно являются и продуктами деятельности человека. Поэтому же для изучения процесса восприятия целостных объектов представляется важной не только аналогия между процессами восприятия и познания, но и аналогия между процессами восприятия (отображение I) и процессами продуктивной деятельности (отображение II). «...Совершенно подобно тому, как историк и геолог прежде воссоздают предмет своего изучения и только после подвергают его исследованию, психолог вынужден обращаться чаще всего именно к вещественным доказательствам, к самим произведениям искусства и по ним воссоздавать соответствующую им психологию, чтобы иметь возможность исследовать ее и управляющие ею законы. При этом всякое произведение искусства, естественно, рассматривается психологом как система раздражителей, сознательно и преднамеренно организованных с таким расчетом, чтобы вызвать эстетическую реакцию. При этом, анализируя структуру раздражителей, мы воссоздаем структуру реакции» [29].
Психические отображения обладают рядом общих свойств, с отображениями в биологии и технике, но имеют и ряд специфических свойств. В силу указанной общности при изучении восприятия могут быть полезны аналогии с отображениями на других уровнях организации.
Исследование структуры объектов восприятия и реакций человека рассматривается нами как метод исследования структуры психических процессов. Убеждение в правомерности такого подхода основывается на принципе соответствия человека с окружающим миром. На взаимное соответствие человека с окружающим миром указывали многие ученые. Еще Платон в «Тимее» писал, что «естественно, подобное познается подобным». Античные философы утверждали, что человек есть микрокосм, отражающий макрокосм. Из этого следует, что познание человека невозможно без познания природы; познание мира, окружающего человека, одновременно способствует и познанию человека. Современная наука дает все новые подтверждения справедливости идеи соответствия. Мозг человека отражает статистические и структурные характеристики среды обитания (сложность, изменчивость и связность мозга соответствуют этим характеристикам среды, пороговые функции нейронов отражают разрывность, анизотропию среды, непрерывность локального возбуждения отражает непрерывные характеристики среды и т. д.). Такое соответствие является условием нормального функционирования мозга. Образы соответствуют объектам внешнего мира вплоть до метрической инвариантности. С другой стороны, творение художника (архитектора, композитора) является как бы отпечатком образа, существующего в мозгу автора. Древнегреческим ученым принадлежит мысль о том, что «внутреннее подобие творящего разума и творимого произведения выражается в общем строе» [30].
Таким образом, исследуя структуру объектов восприятия и действия и опираясь на принцип соответствия, мы имеем возможность, глубже проникать в сущность психических процессов. В данной работе развивается один из вариантов системного подхода, основанный на содержательном анализе понятий целостности и гармоничности. Этот подход позволяет производить анализ целостных систем и процессов, а также синтез систем, оптимальных в определенном смысле.
Выше (§ 1) были установлены объективные основания многоуровневости целостных объектов. Из этого следует, что их отображение (описание) также должно быть многоуровневым. Сама многоуровневость отражения может иметь разный смысл, уровни отражения, «срезы» одного и того же объекта могут быть выбраны неоднозначно. В частном случае они могут совпадать с уровнями организации материи. Примером может служить музыка и ее описание на физическом, биологическом, психологическом и социальном уровнях. Для описания поведения К. Коффка считает необходимым применять две системы понятий: функциональные, описывающие поведение объективно; и описательные, дающие субъективное описание. «Поведение только тогда может быть описано, когда нам известны обе его стороны, только такое описание позволит нам перейти к объяснению» [31]. Разные языки для описания одного и того же целого — от точного языка математики до литературного языка — могут применяться для того, чтобы компенсировать ограничения любого конкретного языка и достичь необходимой полноты описания.
Потребность в многоуровневом описании возрастает с увеличением сложности объекта. Кроме того, имеются и теоретические обоснования невозможности описания сложных явлений на одном языке. Общепринятыми Уровнями описания являются качественное и количественное описание: «... различие между качественным и количественным есть различие между языками» [32]. Широко распространено мнение, что, количественный язык (математики) имеет преимущество перед качественным. Такое одностороннее утверждение неверно: оба языка обладают ограничениями.
Еще древние греки считали, что «число есть сущность всех вещей». Галилей писал о том, что «великая книга природы написана на языке математики». Лейбниц проектировал универсальную характеристику как нечто вроде обобщенной математики, которая будет рассматривать все, что угодно. Идеи о математической основе природы высказывали Дж. Джемс, А. Эдингтон и другие ученые. Проникновение математики во все без исключения отрасли науки и даже в отдельные области искусства подтверждает справедливость этой древней идеи. Для естествоиспытателя математика — это один из языков, на котором он описывает свой предмет изучения. «Математика, так решительно содействовавшая развитию логического мышления, играет особую роль, своими четко определенными абстракциями она оказывает неоценимую помощь при выражении стройных логических зависимостей. Тем не менее... мы не будем рассматривать чистую математику как отдельную отрасль знания; мы будем считать ее скорее усовершенствованием общего языка, оснащающим его удобными средствами для отображения таких зависимостей, для которых обычное словесное выражение оказалось бы неточным или слишком сложным» [33]. Сокращение описания достигается благодаря количественным понятиям, символической и графической записи количественных закономерностей, использованию таких информационноемких понятий, как вектор, матрица и т. п. Использование этих элементов математического языка позволяет во многих случаях преодолеть ограничения, свойственные восприятию, кратковременной памяти и мышлению человека.
Но наряду с, несомненно, выдающимися достоинствами, язык математики обладает и определенными ограничениями. Любая аксиоматизированная теория существенно неполна. В рамках любой такой теории может быть высказано положение, которое этой теорией не может быть ни доказано, ни опровергнуто. Этот результат был получен Гёделем. Жесткая аксиоматика не дает полноты описания явлений. Это обстоятельство приводит к тому, что аксиоматизированный математический аппарат оказывается недостаточным для описания сложных реальных систем и может служить лишь одним из языков в многоуровневой системе отражения, изучая количественный аспект явлений. Уже на структурном уровне, а тем более на качественном удельный вес математических методов уменьшается. Луи де Бройль [34] обращает внимание на то, что строгость математического языка является одновременно и его слабостью, так как она не позволяет выйти за пределы дедуктивной системы, не позволяет делать индуктивные выводы и проводить далеко идущие аналогии.
«Метод математики — графика, если угодно, карикатура на явление, гротеск, позволяющий заострить и выделить определяющее в явлении. Акварельные полутона противопоказаны математическому подходу, во всяком случае, на стадии постановки вопроса» [35]. Количественные методы могут дать существенный эффект только в том случае, если они применяются на основе хорошего, содержательного качественного логического анализа, способствуя затем углублению самого качественного анализа.
Качественное описание, опирающееся на хорошо аргументированные досылки и хорошо определенные термины, может быть очень Содержательным. Конечно, когда с помощью небольшого числа плохо определенных терминов делаются попытки объяснить широкий круг сложных явлений, то ничего толкового при этом не получается. Глубокая идея древних греков о числовой сущности вещей не умаляет роли качественного описания, ибо огромное комбинаторное богатство «числовых сущностей», начиная с некоторого уровня сложности, можно описывать только статистически или на обычном языке. Практика познавательной деятельности доказывает необходимость применения для описания сложных явлений нескольких языков.
Таким образом, возникает задача синтеза разноуровневых отражений в целостную картину вещи. Каждое отдельное отображение является своего рода моделью объекта, поэтому можно говорить о проблеме построения синтетической модели сложного объекта: «...любая системная картина объекта, отражающая одно из возможных его расчленений, один снятый с него „срез“ не может быть полной его картиной. Ее полнота может быть достигнута, по-видимому, в результате очень сложных операций синтеза различных картин, различных системных представлений об одном и том же объекте; задача такого синтеза пока еще не имеет общего решения» [36].
Выше было показано (§ 2), что объективной основой образа и детерминантом перцептивных и исполнительных действий является объект. Однако уже простое ощущение накладывается на предыдущее состояние воспринимающей системы и имеет последействие. Так, «яркость — это функция не только интенсивности света, попадающего на определенный участок сетчатки в данный момент, но также функция интенсивности света, который возбуждал сетчатку в недавнее время, как и функция интенсивности света, падающего на другие участки сетчатки» [37]. Значительно сложнее обстоит Дело, когда воспринимается предмет. «Вещи — это больше, чем набор стимуляций: они имеют прошлое и будущее, когда мы знаем прошлое предмета и можем предсказать его будущее, восприятие предмета выходит за пределы опыта и становится воплощением знания и ожидания, без которых жизнь, даже в простой форме, невозможна» [38]. Процесс и результат восприятия — функция ОА-генеза субъекта — сложный объект для исследования.
Поэтому свойства объекта как наиболее доступного для изучения компонента восприятия должны быть подвергнуты всестороннему объективному исследованию в первую очередь. Здесь можно выделить следующие более частные проблемы: объективные и субъективные основания целостности; соотношение законов языка и целостности; изучение состава и структуры объектов; получение и исследование интегральных характеристик; изучение перехода объект — среда; изучение предмета восприятия как объективной основы свойств и характеристик образа; изучение специфики целостности разных объектов восприятия.
Вторым необходимым компонентом акта восприятия является человек — субъект восприятия, который также представляет целостный объект. Этот объект значительно менее доступен для исследования. По отношению к субъекту восприятия представляют интерес следующие вопросы: изучение способности к восприятию целого, ее структуры, зависимости ее от установки, обучения и тренировки, зависимости от возрастных, половых и типологических особенностей; изучение влияния индивидуальных особенностей на эффективность различных методов обучения и формирования системы знаний, сложных умений и навыков; изучение взаимосвязей характеристик отображений I и II, изучение отражающей системы человека как целого.
По отношению к процессу восприятия общей проблемой является проблема формирования целостного образа в результате сукцессивного, часто сильно растянутого во времени восприятия многообразия элементов сложного целостного объекта (как получается «из всего одно»). В связи с этой общей проблемой интересны следующие вопросы: изучение специфики процесса и механизмов восприятия целостных объектов, изучение влияния характеристик целостного объекта на процесс и результат восприятия (образ и состояние), изучение длительных процессов восприятия (на макроинтервалах времени), изучение специфики образов восприятия, представления и воображения; сравнительное изучение аналитических и синтетических путей формирования образа целостного объекта, изучение специфики различных уровней отражения (сенсорного, перцептивного и операторного) целостного объекта и их взаимодействия, сравнительное изучение уни- и полимодального восприятия и восприятия целостных объектов в разных модальностях, изучение осознаваемых и неосознаваемых компонентов восприятия целостных объектов.
Ниже рассматриваются лишь некоторые из перечисленного круга вопросов при определенных ограничениях и с различной степенью детальности. В третьей главе дан обстоятельный анализ объектов слухового и зрительного восприятия. В четвертой главе рассматривается работа многоуровневой системы отражения человека при восприятии целостных объектов. В последней главе обсуждаются некоторые прикладные вопросы, связанные с проблемой восприятия целого. Все это делается на основе содержательного анализа понятия целого, приведенного в следующей главе.